Чем «свои» отличаются от «наших»?

Хорошо помню, как в январе 1991 года популярный тогда ленинградский тележурналист подготовил серию сюжетов о драматической ситуации в Прибалтике, об отрядах рижского и вильнюсского ОМОНа. Цикл назывался «НАШИ». Именно этим звучным словом пытался он встряхнуть сознание многомиллионного населения Советского Союза, хлопотливо занятого в то время самоуничтожением своей страны…

Многонациональный советский народ стремительно рассыпался в самостийно-этнические брызги, последовательно разделяясь на «своих» и на «чужих». Полутонов практически не было, ведь проще всего разъединяться по национальному признаку: латыши, евреи, узбеки, армяне и прочие, прочие, прочие… Свой национальный язык, своя культура и традиционные претензии к русским, что много лет «угнетали и подавляли маленькие, но гордые народы»... Основные критерии для национальной самоидентификации налицо. Но как быть самим русским, волею судьбы, в одночасье, ставшим самым разобщённым народом на свете? После распада Советского Союза более 30 млн. русских людей оказалось за пределами Матери-России. Все мы -- «свои», «наши» или же мы КТО?

С 1991 года минуло более трёх десятилетий, и спокойнее отнюдь не стало. С каждым годом становится всё меньше нитей, связующих нас, бывших граждан СССР, а также наших детей и внуков в единое человеческое содружество. Эти нити рвутся, звучно отдаваясь болью в сердце.

Кто-то уже очень скоро перебрался в Россию, кто-то остался на месте своего рождения, в национальных республиках, вдруг ставших независимыми государствами.

Латвия – моя Родина, но Россия -- моё Отечество. Бросьте камень, если считаете, что легко разделить половинки души. Это поймут те миллионы русских, кто подобно мне родился и вырос вне России.

Что такое «русскость»? Я знавал русских по происхождению, которые проявляли себя как свирепые латышские национал-радикалы. Знавал и многих латышей, считавших русский язык для себя родным. Мой близкий друг, достойнейший и благородный человек, офицер полиции, мастер боевого САМБО… Он был евреем, но любил и уважал Россию больше, чем многие «дорогие россияне» с законным паспортом РФ.

Можно быть истинно русским человеком, не будучи русским по происхождению. Русскость есть понятие не национальное, но, скорее, ментальное. Но что же объединяет нас сегодня?

Недавно опубликовал я серию статей по истории Гражданской войны в России. Постарался по возможности воздать должное каждой из противоборствующих сторон. Смыслом и символом этого противостояния стали для меня стихи Бориса Алмазова:

На заржавленных рельсах у сожжённых вагонов
От Лены–реки до Буга
Мальчишки в будёновках, мальчишки в погонах
Перестреляли друг друга.
И валились на землю, сырую и вешнюю,
И на них белый сад опускал лепестки.
На глаза их незрячие, на глаза их нездешние
Садились бабочки, мотыльки.
Да по дальним концам разорённой России,
В городах, у икон в деревнях
Только матери голосили
О жестоких своих сыновьях.

Но чего же добился я? Мнения читателей парадоксальным образом разделились. Одни и те же тексты для многих безоговорочно определили меня в «булкохрусты поганые» либо напротив, в «коммуняки краснопёрые». Почтенные комментаторы дружно объединились лишь в своём недоброжелательстве к автору, однако друг друга готовы были просто растерзать. Оказалось, что даже многие десятилетия спустя красные и белые русские по-прежнему «довоёвывают» Гражданскую…

Наши люди отчётливо разделены. Богатые и бедные, социально успешные и те, кому откровенно не повезло. Те, кто уповают на помощь Божию и те, кто богохульно потешаются над верующими. Либералы-западники и те, кто до сих пор ностальгируют по Советскому Союзу, даже если родились они годы спустя после его гибели. Что же нас объединяет? Да и объединяет ли нас что-то вообще?! Может, русский язык и высокая духовная культура? Мы знаем немало примеров тех, кто, блестяще владея этим, родным для себя языком, извергает хулу и поношения в адрес России и русского народа. Всё русское для них – предмет глубочайшей ненависти и хамского презрения. Может быть, нравственные ценности народа? Сегодня они нередко презираемы…

Знаете ли вы, что такое последняя надежда, что придут НАШИ… Поддержат, выручат, спасут. И горькое сознание того, что НАШИ не придут уже никогда. Потому, что они, те, кого мы считаем НАШИМИ, помогают только СВОИМ. Тем, кого считают они СВОИМИ. И чтобы попасть в привилегированное число своих, нужно ещё немало потрудиться…

Я был активистом латвийского Штаба защиты русских школ, когда 20 лет назад мы боролись за сохранение в Латвии образования на русском языке, за сохранение нашей русскости, за самоуважение, за честное имя наших павших. Мы организовывали митинги, собирались на многотысячные манифестации протеста. Помню, как по ночам расклеивали по Риге агитационные листы-плакаты. Однажды несколько автомобилей с экипажами из шустрых ребят носились по городу, и я был руководителем одной из групп. Мы тогда заклеили весь центр и одну из наклеек дерзко нацепили прямо на памятник авторитарному вождю Карлису Ульманису…

Для устроителей моноэтнической латышской Латвии мы, безусловно, являлись идейными противниками. Но были ли мы «своими» или «нашими» для россиян? Или же это их не касается, поскольку ликвидация русских школ и латышизация русских детей -- это «внутреннее дело соседнего независимого государства»? Пускай и крайне недружественного. Вопросы, вопросы, однако ответов простых на них нет.

Всё это не констатация и не заявление. Это своего рода размышление, мысли вслух… Впрочем, почтенные читатели, если есть вам что сказать либо добавить по этому поводу, прошу высказать своё мнение.

Продолжение следует...